Krassimir Ivandjiiski
Home Archive Search Sponsors About us Contact

Translate
Select Language




Почему Россия не хочет признавать терактом гибель А321?


Правка 

 

 

                   Олег Кашин:10   


  

 

Какое решение принять проще – об отправке российских военных в Сирию или о признании терактом взрыва российского самолета над Синаем? Сейчас кажется, что второе, и логика реконструируется довольно легко: если признают теракт, то это вызовет неприятные вопросы, главный из которых – думал ли кто-нибудь о десятках тысяч российских туристов, остающихся в египетском тылу новой войны? Очевидно, что никто не думал, иначе бы не было наблюдаемой ныне чехарды с отменой рейсов, экзотическими схемами отправки багажа и обещаниями превратить Крым в новый Египет. Можно не продолжать, ясно же уже – не подумали, не учли.

И что должно следовать из этого «не подумали»? Комментаторы, которые обращают на это внимание, явно имеют в виду, что должно что-то следовать. Но что именно? Путин выходит к гражданам и говорит, что да, раз уж так нехорошо получилось, мы во избежание повторения синайской трагедии приняли решение свернуть сирийские операции? Или: из Сирии мы не уйдем, но в отставку как не справившиеся с обязанностями отправляются руководители спецслужб, начальник Генштаба и заодно на всякий случай премьер Медведев? Или: я сам, президент России, несу персональную ответственность за случившееся, операция в Сирии – это мое решение и это я не подумал о туристах в Египте, поэтому я ухожу в отставку. Так, что ли?

Конечно, все звучит как натужная шутка. Мы говорим о невозможном – нет, никакой теракт не приведет к тому, что Путин уйдет из Сирии или тем более из Кремля. Никакой теракт не приведет к отставкам в силовом или несиловом блоке российского руководства. У нас так не принято, у нас так не делается.

Ошиблись, не учли, не подумали – в наших условиях это совсем не упрек, это просто констатация. Ну да, никто не подумал о российских туристах, но вообще-то сенсацией было бы, если бы о них, наоборот, кто-нибудь подумал. Российская власть принимает решения, которые могут привести к гибели многих россиян, российская власть не советуется с самими россиянами по этому поводу и вообще никак не рефлексирует, когда россияне погибают. Что из этого следует? 

 

 

Вообще-то только одно: российская власть может позволить себе так себя вести.

Еще раз повторю, что здесь нет упрека. Любая власть всегда будет делать только то, что она может себе позволить. Просто где-то власть ограничена выборами, где-то прессой, где-то оппозицией, а в России власть не ограничена ничем, и эта вполне банальная формула не просто объясняет, но в каком-то смысле и оправдывает все, что делает сейчас и делал до сих пор Владимир Путин.

Если бы ему грозил импичмент, проигрыш на выборах или хотя бы шум в газетах, он вел бы себя иначе. Но если ему ничего не грозит, должен ли он ограничивать себя сам? Нет, конечно. В небе над Синаем не произошло ничего уникального с точки зрения отношений Российского государства с гражданами – да, граждане пострадали, но на государстве это не скажется и не может сказаться никак, это частный случай давно сложившихся отношений между Россией и теми, кто управляет ею и выступает от ее имени. Они могут делать что угодно, им за это ничего не грозит. Переход от украинской авантюры к сирийской дался Российскому государству так же легко, как если бы речь шла о строительстве очередного памятника князю Владимиру, – захотели и решили, и все. Отношения с общественным мнением – такой проблемы у российской власти просто нет, она давно выстроила эти отношения так, что общественным мнением в каждый конкретный момент будет именно то, чего хотят в Кремле.

Собственно, и нежелание официальной России признавать взрыв авиалайнера терактом только в последнюю очередь может быть вызвано нежеланием отвечать на какие-то неприятные вопросы. Эти вопросы просто некому задавать, и, затягивая с выбором своей официальной версии, Россия, наверное, просто решает какие-то свои утилитарные проблемы от отношений с Египтом до дальнейшего расширения участия в сирийских делах. Чтобы объяснить необходимость наземной операции в Сирии именно как ответ на теракт, достаточно одной программы Дмитрия Киселева.

Но есть один нюанс. Путинская Россия начиналась именно как антитеррористическое государство, почти Израиль. В первые годы путинской власти теракты были главным фактором жизни России – под аккомпанемент взрывов домов «Единство» и Владимир Путин побеждали 16 лет назад на выборах, вторую чеченскую войну сразу, как только она началась, переименовали в контртеррористическую операцию, и в отличие от первой чеченской вся риторика строилась на том, что Россия воюет уже не за свою территориальную целостность, а за то, чтобы в Москве ничего не взрывалось. В Москве при этом все равно постоянно что-то взрывалось, был «Норд-Ост», был Беслан, и власть каждый раз настаивала, что только она и способна остановить террористов – даже узурпаторская политическая реформа 2004 года формально была антитеррористической, ответом на Беслан.

Когда власть получила вообще все, когда обществу было уже нечего отдать ей, отпала необходимость и в антитеррористической идеологии

Первые путинские годы – время, когда противостояние терроризму в общественном сознании, пропаганде и государственной риторике занимало то же место, которое сейчас занимает Великая Отечественная война. Телевидение штамповало антитеррористические сериалы, группа «Любэ» пела с офицерами группы «Альфа», в школах шли антитеррористические уроки – нация чувствовала себя нацией именно потому, что ей, всей, противостоят смертницы-шахидки и полевые командиры, скрывающиеся в «зеленке». Именно таким был фон, на котором российское общество, не возражая против этого, отдавало государству все свои и без того немногочисленные (авторитаризм начался еще при Ельцине) политические функции.

А когда власть получила вообще все, когда отдавать стало нечего, отпала необходимость и в антитеррористической идеологии. Началась история кадыровской Чечни, началась и та путинская Россия, которая есть сейчас. Взрывы в Москве и других российских городах стали более редкими, но совсем не прекратились, и вот что интересно – ни после взрывов 2010 года в метро, ни после терактов в Волгограде, ни когда-то еще государство в лице Путина или его телеканалов не разворачивало антитеррористическое знамя, а, напротив, делало все, чтобы очередной теракт погряз в череде разных других новостей.

Возвращаться к антитеррористической риторике сейчас для Путина значило бы вернуться если не в 1999-й, то в 2004 год, то есть признаться (не гражданам – себе), что все последнее десятилетие страна ходила по кругу и вообще не ушла из той точки, выход из которой был единственным козырем раннего Путина. Возможно, именно поэтому, а совсем не из рациональных внешнеполитических соображений российские официальные лица сегодня так нерешительны в выборе версии гибели самолета с 224 россиянами на борту


 



 
"Строго секретно" излиза от 1991г. Вестникът е уникално издание за кулисите на висшата политика, геополитиката, шпионажа, финансовите престъпления, конспирацията, невероятното, трагичното и смешното.
Strogo Sekretno is the home for the highest politics, geopolitics, geo-economics, world crisis, weapons, intelligence, financial crimes...
(c) 1991-2025, Strogosekretno.com, All Rights Reserved
Contents may not be reproduces in whole or in part without permission of publisher. Information presented in Strogo Sekretno may or may not represent the views of Strogo Sekretno, its staff, or its advertisers.
Strogo Sekretno assume no responsibility for the reliability of advertisements presented in the newspaper. Strogo Sekretno respects the privacy of our subscribers. Our subscriber mailing list is not available for sale or sharing.
Reprint permission: contact@strogosekretno.com